Сочинения: Булгаков М.А.
Сочинение по произведению на тему: Прощение и вечный приют (библейские главы романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита») (1)
Воссоздание евангельских событий — одна из важнейших традиций мировой и русской литературы. Обращается к событиям распятия и воскрешения Иисуса Христа Дж. Мильтон в поэме «Возвращенный рай», О. де Бальзак в повести «Иисус Христос во Фландрии», в русской литературе — Н. С. Лесков («Христос в гостях у мужиков»), И. С. Тургенев (стихотворение в прозе «Христос»), Л. Андреев («Иуда Искариот»), А. Белый (поэма «Христос воскрес»). В чем же своеобразие трактовки евангельских событий в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита»?
Прежде всего, М. Булгаков обращается к этим событиям в такие времена, когда вера в Бога не просто ставится под сомнение, но массовое безверие становится законом жизни государства. Возвращая все эти события и говоря о них как о несомненной реальности, писатель идет наперекор своему времени и прекрасно знает, чем это чревато. Но библейские главы романа жизненно необходимы как напоминание о первой, изначальной ошибке — неузнавании Истины и Добра, следствием которой становится фантасмагория московской жизни 30-х годов.
Библейские главы можно отнести к жанру романа-притчи. Так же, как в притче, объективно и бесстрастно излагаются события. Совершенно отсутствуют прямые обращения автора к читателю, также как и выражение авторской оценки поведения героев. Правда, отсутствует мораль, но она, по-видимому, и не нужна, потому что моральные акценты в этих главах расставлены очень четко.
В романе мастера три главных героя: Иешуа, Понтий Пилат, Иуда. Иешуа, безусловно, не евангельский Иисус, нет никаких проявлений его божественности, даже от сцены воскресения М. Булгаков отказывается. Иешуа — это воплощение, прежде всего, нравственности. Он — философ, странник, проповедник добра и любви к людям, милосердия. Его цель была в том, чтобы сделать мир чище и добрее. Жизненная философия Иешуа такова: «...злых людей нет на свете, есть люди несчастливые». И он действительно относится ко всем людям так, как будто они на самом деле являются воплощением добра, — даже к центуриону Крысобою, который его избивает. Иешуа является носителем нравственной истины, недоступной людям.
Иуда у романе тоже нетождественен евангельскому Иуде. Из Евангелия мы знаем, что Иуда своим лобзанием в Гефсиманском саду предает Спасителя. Предательство — это величайшая вина перед человеком, неизмерима вина того, кто предал Иисуса. У М. Булгакова Иуда, в отличие от евангельской традиции, — не ученик и не последователь Иешуа. Отсутствует и сцена «предательского лобзания». По сути, Иуда был орудием в руках первосвященника и воистину «не ведал, что творил». Он оказался между Каи-фой и Пилатом, игрушкой в руках людей, наделенных властью и ненавидящих друг друга. М. Булгаков снимает с Иуды вину, возлагая ее на Понтия Пилата.
Понтий Пилат — центральная фигура в ершалаимском пласте. Мастер говорит, что пишет роман о Пилате. Пилат сразу же почувствовал человеческую незаурядность Иешуа, однако традиции и нравы императорского Рима в конечном счете побеждают, и он, в соответствии с евангельским каноном, посылает Иешуа на крест. Но М. Булгаков отказывается от канонического понимания этой ситуации, у него Пилат лицо трагическое, разорванное между личностными устремлениями и политической необходимостью, между человечностью и властью. М. Булгаков ясно показывает ощущение трагической безысходности, ужаса от содеянного, наполняющих душу Пилата («За сегодняшний день уже второй раз на него пала тоска...»). С этого момента подлинной жизнью Пилата становится сон: прокуратор идет по лунной дорожке с Иешуа, беседуя, и казнь — чистое недоразумение, и бесконечен их диалог. Но в реальности казнь не отменена, и так же неотменимы муки Пилата.
Мука Пилата кончается только после заверения Иешуа о том, что казни не было. Иешуа дарует прощение Пилату и покой мастеру, написавшему роман о Пилате. Таков исход трагедии, но наступает он не во времени, а в вечности.
Роман «Мастер и Маргарита» — сложное произведение. И хотя о романе уже много написано и сказано, но каждому его читателю суждено по-своему открывать и понимать художественные и философские ценности, таящиеся в его глубинах.
